Поезд в пригород – Дзен-психология

Чаинки чудовищно долго плавали на поверхности воды.

Я измаялся ждать пока они, наконец, разбухнут от влаги и провалятся вниз, на дно, отдавая остывающему кипятку свой вкус. В ожидании я сложил фигурку неведомого зверя из зубочисток, прочитал каждую надпись в меню, включая страницу со штрафами за разбитую посуду, и изучил все узоры на скатерти.

На самом деле, ждал я, конечно, не чай. Тем более это была уже четвертая кружка. Соседи за столиком успели смениться около шести раз, и во мне начинало просыпаться отчаяние.

А она всё не появлялась.

***

Последний год я ездил на работу в пригород на скоростной электричке. Я только начинал карьеру в новом офисе, но уже тогда в моей груди поселилась апатия. Слишком поздно я понял, что выбрал не ту профессию, не тот город, да и вообще не ту жизнь. Но вырваться из круговорота будней я не мог. Он высасывал меня, не оставляя ни капли сил на перемены.

Я был узником в своем собственном теле. Оно мстило мне за напряжение приступами страха, холодным потом и головокружением в толпе. Мы, тело и мысли, беспросветно конфликтовали друг с другом.
Мне запомнился тот день, когда Она вошла в мою жизнь. В те дни я много нервничал, а потому плохо спал, урывками и с кошмарами. В очередной раз забывшись лишь к трем часам, я пропустил звонок будильника. Утром, надев вчерашнюю рубашку и повязав кое-как галстук, я мирно досыпал в электричке. Рассвет в то время года был около семи утра, и солнце красноватыми отблесками уже слепило меня, отражаясь от окон домов.

Внутри вагона свет плутал в каскаде отражений, и пассажиры ехали в его красно-желтых лучах. Было… прекрасно. Пыль витала в воздухе, разлетаясь от быстрых движений мошек-погонщиков, и весь процесс шума колес, игры волн света и жужжания насекомых вводил в приятный транс.

Мой мозг знал, что ехать было еще около шести станций, поэтому позволял мне блаженствовать. Тут до меня запоздало донесся запах, сопровождающий поездку уже достаточно давно. Кажется, это было похоже на цветки вишни, промокшие под дождем. Влажная вишня, действительно. Я склонил голову вбок и запах усилился. Подняв веки, я увидел перед собой полотно черных волос, повязанных красной лентой. Я дремал на плече, источающем этот аромат.

Пробормотав извинения, я сел ровно, все еще слегка обернувшись в сторону соседки. Запах меня манил. Мне хотелось увидеть ее лицо, и вот, наконец, пассажир напротив нас покинул свое место, и я смог мельком увидеть её отражение. В тот же миг она вскочила, спохватившись, и выбежала из вагона.
Так, украдкой, её образ запечатлелся в моей памяти.

В течение года мы ездили вместе как минимум раз в неделю. Практически всегда я знал, когда она появится, а когда — нет. Это было сродни предчувствию, но я все равно с волнением и трепетом ожидал нашу встречу.

И всегда запах вишни первым оповещал меня о ее присутствии. Мне казалось странным, что она заходит в один и тот же вагон, но не с одной и той же станции. Время, вагон совпадали, а станций было три. Возможно, иногда она ехала прямиком из дома, иногда — после завтрака в кафешке в паре остановок от жилья, а третий вариант мне обдумывать не нравилось. Кольца на пальце я не видел, но, возможно, на третьей станции жил её парень.

Я пытался сложить её облик и настроение со станциями, на которых она заходила. Искал на лице следы сахарной пудры или пенки от капучино, мятой одежды или неубранных волос, но совпадений и системы не было. Лишь только всегда вишня, всегда копна черных гладких волос, всегда загадка.

Я жил только короткими встречами с ней, мечтами о том, как мы будем строить нашу жизнь вместе. Я заряжался от её увлечений, читая те же книги, что и она, смотря по вечерам те фильмы, о которых она читала в журналах, подпевал песням в её плеере. В один из дней я выяснил, что она учится ландшафтному дизайну. Я прочел все книги, что нашел, и идея работы в этой сфере полностью захватила меня. В моих мечтах мы с нею вместе делали мир прекраснее.

Я никогда не говорил с нею. Не знаю, замечала ли она меня, но я тайно следил за каждым её движением и самой мимолетной эмоцией. Она стала моим вдохновением, моей надеждой на второй шанс. А она, мирно листая очередной журнал, даже не представляла, что я существую.

Летом её лицо было светло и безмятежно, ездила она почти всегда с закрытыми глазами и в наушниках, иногда шепча слова песен и покачиваясь в такт. В начале осени её настроение сместилось в сторону задумчивости и отрешенности, а на коленях покоилась толстая книга с философскими размышлениями. Закладкой служила та же лента, что я прежде видел в её волосах.

Зимой она ездила редко. Не знаю, с чем это могло быть связано, может быть, с чутким здоровьем, потому что от разу к разу она будто истончалась и становилась бледнее и бледнее, и во мне бурей бушевало беспокойство. К моему облегчению, весной она снова стала бодрой и веселой, а свежий румянец расцвел на её лице краше прежнего.

Дни тянулись, моя страсть всё крепла, как и страх подойти. И я, сам того не желая, остался лишь частью её пейзажа.

***

Внезапно, не оставив после себя и следа, она пропала. Просто перестала появляться. С беспокойством я начал забегать в электричку чуть раньше, потом чуть позже, пытаясь уловить колебание в её графике, но она просто перестала ездить в пригород.

Утрата сводила меня с ума, я снова перестал спать, начал делать грубые ошибки на работе, получил несколько выговоров и был на волоске от расчета. Больше всего я был разочарован собой: за целый год я не нашел в себе сил, чтобы заговорить с той, что пребывала в моих мыслях постоянно.

Теперь она пропала, и нет ни единого следа её присутствия, нет ни номера телефона, ни адреса, ничего…

Озарение посетило меня воскресным утром. Как последний болван, я позволил главным зацепкам исчезнуть из моего поля зрения. Станции, на которых она бывала. Их было три, и я должен был исследовать каждую. Возможно, я смогу найти её там. Или хотя бы уловить её след. Жаль, что я не сделал ни одной фотографии, но это было бы очень странным — фотографировать чужого человека в электричке. Даже когда этот чужой человек был тебе самым дорогим на свете.

За следующий месяц я зашел в каждое кафе, каждый книжный магазин, обошел даже все пруды и парки, где она могла быть. Заглядывал в окна парикмахерских, ждал у кинотеатров, догонял каждую похожую девушку. Я начал казаться себе сумасшедшим преследователем, ненормальным. Но сердце требовало встречи, и я вновь и вновь пускался на поиски. Я знал, что мне нужна только она.

Но… Вылазки были безрезультатны.

Лишь однажды мой пульс бешено ускорился, когда нос вдруг учуял знакомых запах. Я практически побежал вперед, держась за аромат словно за невидимый канат, но впереди меня ждало лишь прекрасное цветущее дерево. В тот вечер я купил бутылку крепкого алкоголя и распил его прямо под тем деревом, пообещав себе прекратить поиски и прощаясь с мечтой снова встретить её.

Вместе с ней из меня ушли последние огоньки жизни, и, кольнув побольнее напоследок, погасла надежда на счастье.

***

Утро было обыкновенным. Я вяло встал, снова не притронулся к хлебу с сыром, оставленным еще позавчера, быстро выпил крепкий горький кофе. Надел носок с дыркой, причиняющий пальцу боль, но не уделил этому внимание.

Как сомнамбула, я двигался среди людей на станции, затем скользнул внутрь вагона и встал в угол, отрешенно глядя в окно на хмурые тучи и стайки ворон, сидящие на проводах. Люди не волновали меня. Я просто существовал в одном пространственно-временном континууме вместе с ними.
Так теперь я чувствовал себя практически постоянно. Такой казалось мне вся моя будущая жизнь.

На одной из станций я поднял глаза в зеркало, и увидел в отражении её.

Она смотрела прямо в мои глаза, чуть улыбнувшись нежными губами. Резко обернувшись, я начал пробираться сквозь людей в ее сторону, практически перестав дышать от счастья. Дорогу, как на зло, перегородила дородная женщина с ребенком трех-четырех лет и парень с огромным рюкзаком. Когда я выпутался из людского узла, место, где она сидела, было пустым. Двери захлопнулись, и электричка тронулась дальше. Все, что она оставила мне, это красная ленточка на сидении.

Я бережно взял её, прижал в лицу и вдохнул любимый аромат вишни. Приблизив ленту к глазам, я различил сегодняшнюю дату, адрес и время, аккуратно выведенные маркером.

Она знает обо мне.

Она назначила мне встречу! Сердце заликовало.

***

— Может быть, вам пронести что-нибудь почитать, пока вы ждете? — Спросила официантка, обратившись ко мне с пониманием и искоркой сожаления в глазах.

— Нет, спасибо, пожалуй, я возьму еще один чай.

— Хорошо, я просто оставлю это здесь, на случай, если вы передумаете. — Улыбнулась она, и положила на мой столик газету.

Я грубо смял свои фигурки из зубочисток и сунул их в салфетку. Там же покоились самые большие чаинки, потопления которых мне не захотелось дожидаться.

Газета была свежей, что было понятно по исходившему от нее запаху краски и легкому хрусту, с которым бумага коснулась поверхности стола. Сделав несколько нежеланных глотков, я все-таки взял её в руки, отвлеченно изучая заголовки.

Внезапно мое внимание привлекла небольшая колонка с фотографией, взгляд на которую заставил моё дыхание пропасть, будто невидимая нога ударила меня в солнечное сплетение. На фотографии была она, моя таинственная любовь. С разливающимся по телу свинцовым ужасом я читал заголовок.
Имя, дата рождения, дата смерти. Полтора месяца назад. Некролог передан в газету школой искусств, в которой она занималась в пригороде, где я работал.

Невозможно! Я полез в сумку, достал ленточку и с непониманием вперился взглядом в буквы, выведенные черным маркером. Адрес, дата, время. Я здесь. А она? Где она? Ведь это была она, сегодня утром, в вагоне! Я был уверен. Запах, ленточка, взгляд, улыбка. Я не мог ошибиться. Но и на фотографии — тоже она…

Мне принесли счет, выведя меня из ступора. Кажется, я до крови прикусил язык, а холодные влажные ступни с ладонями свело судорогами, так я сжался в один оголенный нерв. С болью я расправил мышцы спины.

— Возьмите печенье с предсказанием. Мы всегда бесплатно раздаем их в это время только по вторникам, вам повезло! — Заговорщицки молвила официантка, явно не осознавая, в каком я был состоянии.
Как посторонний, я наблюдал движения своих рук, взявших печенье с подноса, раздавивших его в крошки и извлекших бумажку с текстом.

«Иногда тяжело отпустить то, что прошло. Тем более сложно отпустить мир иллюзий, который мешает нам быть в реальности. Посадите в своем дворе вишню, если хотите быть счастливым. Согласно старым поверьям, со дня его цветения начнется ваша новая жизнь».

— Я могу вас рассчитать?…

***

Я сижу на земле возле своего дома в пригороде, наслаждаясь прекрасным зрелищем. Восход ласкает веточки и цветки первыми лучами, самыми яркими, и молекулы капель росы приходят в волнение, понимая, что скоро пора будет испаряться.

Я посадил эту вишню своими руками. Я помню ощущение побега молодого деревца в руках, помню, как закапывал его теплой влажной землей, как поливал и разговаривал с ним, обращаясь напрямую к миру непознанного через его связь с землей. Цветение этого года поражало меня красотой и силой аромата.
Я потягиваюсь, наслаждаясь чашкой чая с ломтиком апельсина и каплей меда. Я совсем перестал пить кофе.

Скоро придут утренние клиенты с запросами на дизайн их садов. Вот уже три года, как я занимаюсь новым делом.

Вишня шелестит на ветру.

— Простите, можно сорвать цветок? Пахнет так сладко… Это мой любимый запах.

Я оборачиваюсь. Возле входа во двор стоит милая, длинноволосая девушка в легком белом платье с вишенками.

Поднявшись, я решительно распахиваю для нее калитку, и впускаю в свой сад. Она улыбается, и моя душа понимает, что она больше не заточена.